Самодисциплина, дисциплинированность её и воспитание у людей
Кэролл ведет меня через кампус в лабораторию колледжа, где изучают самодисциплину у людей. Холодный ветер бросает нам в лицо льдинки. Миннеаполис - очень северное место. Северное и предназначенное для отдыха на свежем воздухе. Кэролл живет далеко на севере города, среди замерзших озер. Звонок на ее мобильном телефоне - сумасшедший йодлинг (тирольское пение). Те несколько человек, которых мы встречаем по дороге, идут сгорбившись, закутавшись и похлопывая себя, чтобы согреться. Внутри научный сотрудник Стивен Дакетт усаживает меня, чтобы протестировать мою дисциплинированность и способность к самодисциплине. Комната выглядит иначе, чем я ожидала. Не знаю, что именно я собиралась увидеть, но явно не шкаф, покрашенный в цвет ванили. В узкой комнате нет окон и предметов искусства, всего, что могло бы отвлечь человека. Я сажусь за компьютерный терминал.
Дакетт протягивает мне коробку с двумя кнопками. С их помощью я буду фиксировать свои ответы. Первый тест - человеческая версия теста для крысы, которой предлагают одну гранулу корма сейчас, а три - после паузы в тридцать секунд. Мне не хочется бросать тень на репутацию своей скромности, но я, похоже, установила новый рекорд по вялости и отсутствию спонтанности.
«Хотели бы вы получить 1 доллар сейчас или юо долларов через два дня?» - спрашивает компьютер.
И все? Но это была только разминка. Вопросы, где выбор очевиден, сменили более сложные.
«Хотели бы вы получить 15 долларов сейчас или 17 долларов через неделю?»
«Хотели бы вы получить ю долларов сейчас или 15 долларов через год?»
Интуиция тянет мой мозг то в одну сторону, то в другую, но я сражаюсь, делая подсчеты. Я имею в виду - ждать год, чтобы получить пять долларов, может звучать глупо, но ведь это 50-процентный возврат инвестиции. Это вовсе не глупо.
Тест изнурительный и длится около десяти минут. Потом Дакетт распечатывает график с моими результатами, указывающими на то, какая у меня дисциплинированность. Обычно самодисциплина человека тем ниже, чем дольше вы просите его ждать выплату. Поэтому на графике увеличивается количество провалов по мере того, как растет ожидание. Мой график - прямая линия, проходящая по вершине графика.
«Выраженной кривой нет, - размышляет Дакетт. - Вы готовы ждать». Это правда. Я тот инвестор, который купил акции десять лет назад, и хотя они сейчас стоят половину заплаченной за них стоимости, я не буду продавать их себе в убыток. Я готова ждать.
Но пройдено только одно испытание из арсенала ученых. Есть еще. И они хуже. Три знака «X» появляются на экране в ряд: XXX. Потом они исчезают. Появляется следующий ряд: XXX. А потом другой ряд: X О X. Когда он появился, я должна нажать на кнопку. Но вдруг вокруг «О» появляется маленькая рамка.
Если это происходит, кнопку нажимать не надо. Смогу ли я себя остановить? Этот тест позволяет измерить различные показатели самодисциплины, способность подавлять ваши импульсы.
Это ужасный тест. Теперь я чувствую иное напряжение в мозге, поскольку пытаюсь угадать, что произойдет дальше. Но это непредсказуемо. А Дакетт измеряет мою физическую импульсивность и способность моего мозга останавливать этот импульс после того, как он начался. Я напряженно слежу за рядом символов. Вот между крестиками показывает свое лицо «О». Мои мышцы, отвечающие за нажатие, возбуждены, но потом вокруг «О» появляется %#*& (здесь я ругаюсь) рамка. Слишком поздно. Я нажала. И чувствую себя неудачницей. Ужасный тест.
Следующий тест - тест Струпа. Классический, который можно легко найти в Интернете, он отображает слово «фиолетовый» красными чернилами. И слово «зеленый» желтыми чернилами. А «синий» пишет фиолетовыми чернилами. И так далее. Вы называете цвет, не слово. Когда человеческий мозг видит слово, он так нацелен на чтение, что очень трудно преодолеть этот перво-начальный импульс. Мозг хочет выкрикнуть слово, не цвет. Вы можете почувствовать, как ваши нейроны истекают кровью, когда вы уставились на слово «фиолетовый» и пытаетесь сказать «красный».
Есть еще много тестов на самоконтроль и импульсивность, но я отказываюсь. Даже несмотря на то что я выступаю в качестве чемпиона мира по безрадостным обязательствам, я все еще чувствую себя большой неудачницей каждый раз, когда нажимаю на «О» в рамке. Думаю, моя высокая добросовестность говорит мне, что я могла бы справиться лучше. Поскольку я беспрецедентный трудоголик, мне приходится бороться с собой, чтобы отодвинуть стул и уйти.
Безусловно, здесь нет победителей или неудачников. У самодисциплинированной личности всего лишь больше контроля над импульсами, которые проходят через ее мозг и которыми управляет дисциплинированность. Каждый тип личности подвергается искушению. Без этого мы бы вымерли от голода или от того, что не смогли бы размножиться. Но самодисциплинированная личность может дать отпор некоторым из этих им-пульсов, если это нужно для достижения долгосрочных целей.
Риски, с которыми сталкивается высоко-дисциплинированная личность, это... э... их нет. Хорошо, это неправда. По большей части наша культура приветствует долгосрочные цели. Мы строители домов, карьер, семей, репутаций. Все эти строения требуют планирования, терпения и настойчивости. Поэтому самодисциплину хорошо иметь как черту характера. Но это накладывает и определенные ограничения. Поскольку я строю все это, то не могу как следует повеселиться, проведя несколько лет на Корсике, или даже просто уйти сегодня от своего рабочего стола, чтобы заняться каякингом. Поскольку я выбираю долгосрочные инвестиции, то забываю про острые ощущения, которые можно получить незамедлительно, игру в лотерею и полет в Вегас на сумасшедший уик-энд. Поскольку я не делаю больших ставок, то никогда не выигрываю по-крупному. Это цена, которую приходится платить за самодисциплину.
Есть еще и социальная цена. Просто спросите моего пасынка, какой тип личности он предпочитает видеть в родителях. Его отец - это служба доставки пончиков, запрет на правила, святой покровитель индульгенций. Я же, наоборот, постоянно ворчу. А когда я смотрю на часы и объявляю, что наступило время домашней работы, принять витамины, почистить зубы, лечь в постель, выгулять собаку, постирать, разобрать овощи, выпить молока, подышать свежим воздухом или принять рыбий жир, четыре глаза закатываются вверх. Это не весело ни для кого из нас. Это соответствует тому, кто я: не умеющая веселиться.
Нельзя не заметить, что специалисты сайта для детей и взрослых Real school постарались собрать на ресурсе актуальные знания, которые будут полезны не только школьникам, но родителям и педагогам. Например, о том, какой должна быть еда в школе и напитки. Но об этом позже. А сейчас давайте продолжим про дисциплинированность.
У меня была возможность изучить альтернативный вариант, тем не менее я заняла крайнюю точку поведенческого спектра. У спонтанности и импульсивности есть свои положения на шкале самодисциплины. Фактически они могут быть по-настоящему веселыми. Но в современной окружающей среде, чреватой искушениями, эта личность находится под ужасным риском. Темная сторона импульсивности - это главная причина, почему у Мэрилин Кэролл полная лаборатория исследователей и крыс.
Мой муж - это крыса-сладкоежка, таким он родился и был воспитан. Будучи еще подростком, он впервые попробовал наркотики. Это обычный сценарий для человека-сладкоежки: он наткнулся на новую субстанцию или опыт и нажал на рычаг. Он не сделал паузу, чтобы подумать над тем, что бы посоветовали его родители. Не анализировал, как состояние наркотического воздействия могло негативно повлиять на его домашнюю работу позже тем вечером. Не сделал прогноз своей способности вести машину домой. Он нажимает на рычаг. А в сегодняшней окружающей среде наркотики и алкоголь настолько распространены, что вполне могут лежать на тротуарах.
Как и крыса-сладкоежка, мой муж каждый день нажимает на какой-то рычаг.
А далее наука о мозге пока не продвинулась. Мы все еще не знаем, как зависимость воздействует на мозг таким предсказуемым способом, но ясно, она это делает. Болезнь зависимости протекает по схеме, которая часто заканчивается смертью животного, будь то крыса или человек.
На стадии приобретения зависимости в мозге развивается одержимость. Некоторые животные легко становятся зависимыми у моей крысы-сладкоежки это заложено от природы. У других подобный талант отсутствует. Я экспериментировала с разными наркотиками, но мой мозг воспринимал это как большие проблемы и траты денег, чем это того стоило.
Как только в мозге оформилась зависимость, он начинает требовать постоянного поддержания определенного уровня. Поддерживающая доза зависит от того, насколько трудную работу животное должно выполнить, чтобы вернуть этот уровень. В этом вопросе крысы очень различаются, некоторые готовы нажимать на рычаг сто раз, чтобы получить инъекцию, в то время как остальные менее мотивированны. И то же самое происходит с людьми. Некоторые обнаруживают, что их жажда толкает к воровству, в то время когда другие достигают уровня, когда тратят скромную незаметную часть семейного бюджета.
Но в любой момент потребность в очередной поддерживающей дозе может возрасти. Например, прием алкоголя на фоне наркотического опьянения может способствовать формированию зависимости следующего уровня, постоянной. Теперь человеку нужно больше средств, чем он может выжать из бюджета на продукты. Некоторые наркотики вызывают увеличение потребности сами по себе, после того как мозг становится устойчив к ним. Доза, которая успокоила дофаминовую систему вчера, не способна добиться своей цели сегодня. Жажда пульсирует сильнее. ЕЩЕ. ЕЩЕ. ЕЩЕ.
Зависимость моей крысы-сладкоежки обострилась и, когда ей было двадцать, внезапно усилилась. Если рычаг оказывался в ее пагоде, она нажимала, не просчитывая цену. Она и представить не могла награды, которые можно получить, воздержавшись. Она не такая. Она действует. И однажды дофаминовая система защелкнула замок на нездоровой цели, потребность в которой обычно движется по нарастающей.
Зависимость - это болезнь мозга. По мере ее развития она вызывает у животных отказ от естественного поведения, которое способствует жизни и здоровью. Крысы, зависимые от кокаина, поворачиваются спиной к еде и своим приятелям. Они прекращают чистить свой мех, теряют вес и игнорируют бутылку со сладкой водой, которая когда-то радовала их. В одном эксперименте 90% крыс с неограниченным доступом к кокаину были мертвы через месяц. В ходе прогрессирования болезни моей собственной крысы-сладкоежки разбивались машины, его оперировали хирурги, работа разлеталась на куски, родители приходили в отчаяние.
Моей крысе-сладкоежке повезло. К тому времени, когда ей исполнилось тридцать, ее рациональная префронтальная кора расшифровала надпись на стене. «Это не может продолжаться дальше». Она была медиком, ученым. Она признала, что ее дофаминовая система была повреждена и только упорный труд может спасти ситуацию. А это тяжелая работа. Однажды сошедшая с рельсов дофаминовая система, безусловно, способна вернуться к жизни. Моя крыса-сладкоежка никогда уже не будет независимой. День за днем она противодействует дофамину знаниями и просто силой воли. Практически каждый день она наблюдает за людьми, чтобы на практике научиться управлять своим дофамином. Учась друг у друга, они тренируют свой мозг, чтобы научиться преодолевать опасные импульсы.
Как и крысы, люди могут стать зависимыми, даже если их импульсивность не столь ярко выражена. У разных типов личности возможны разнообразные отношения с психоактивными веществами. Моя сахарная крыса - ярко выраженный экстраверт, тип личности, ассоциирующийся с притуплённой дофаминовой системой. Этот тип тяготеет к таким стимулирующим наркотикам, как кокаин и «скорость». Предположительно дофаминовая система экстраверта несет ответственность за обе склонности: и социальное взаимодействие, и стимулирующие наркотики успокаивают хронически нуждающийся в ощущениях мозг.
Мой отец, напротив, был интровертом с повышенной тревожностью. Его выбор пал на алкоголь и табак, которые являются типичными наркотиками для невротичной личности. Хотя все наркотики, вызывающие зависимость, активируют дофаминовую систему, алкоголь также находится в тесных взаимоотношениях с миндалевидным телом.
Мой отец смог отказаться от алкоголя без лечения или поддержки после того, как осознал, что его стали избегать друзья. Вот такая дисциплинированность. Но его дофаминовая система была настолько сжата тисками никотина, что он вырвался на свободу только за несколько месяцев до запланированной операции. Он также был человеком, близким к медицинской науке. И знал, что легкие - это слабое звено в теле под наркозом. Страх дал ему силы порвать с никотином, хотя слишком поздно. Ради этой привычки его мозг предпочел пожертвовать легкими.
Таким образом, аспект личности «тревожность» настолько же эффективен, как и импульсивность, когда дело доходит до того, чтобы подтолкнуть мозг к зависимости. И, безусловно, ни одна из характеристик личности не гарантирует, что вы не пристраститесь к первому же наркотику, появившемуся на вашем пути. А эти две еще и, безусловно, поспособствуют. Но если бы перед вами стоял выбор, из двух аспектов личности тревожность предпочтительнее. По крайней мере, в этом случае у вас может появиться шанс развить некоторую самодисциплину. И эта черта явно помогает на стадии выздоровления от зависимости. Рецидивы сильно распространены среди наркоманов, но более уязвимыми все же являются личности с высокой импульсивностью.
Как подозревала Мэрилин Кэролл еще несколько лет назад, низкая самодисциплина так же легко приводит как к перееданию, так и к чрезмерному употреблению спиртного и наркотиков. А мы видим, что результат зависимости от еды может быть таким же деструктивным. Во многих обществах, где последние несколько десятилетий доступно очень много еды, ожирение становится эпидемическим заболеванием.
Как у большинства зависимостей, у этой есть побочный эффект, который в конце концов вас убивает. Алкоголизм изнашивает печень и кишечник. Метамфетамин разъедает зубы и мозг. Никотин отравляет легкие. А зависимость от еды истощает поджелудочную железу и систему кровообращения. Эта зависимость, как и многие другие, может быть фатальной.
Биологические процессы в мозге при этом схожи с уже описанными. Переедающие люди имеют тот же самый дофаминовый профиль, что и другие зависимые люди. Ген, который производит дофаминовые рецепторы - замки, - во все возрастающей степени не соответствует современной окружающей среде.
На самом деле это только одна версия гена дофаминового рецептора D2 (ДРЭ2), который без приглашения вторгается в исследование за исследованием. Давным-давно аллель Ai гена flPD2 мог мотивировать человека отправиться вперед на поиски новой флоры и фауны. Ai повышает ваши шансы иметь дофаминовую систему в стиле крысы-сладкоежки: ее трудно удовлетворить, всегда хочется ЕЩЕ. Но в те времена окружающая среда человека не предлагала так много возможностей для появления зависимости.
Люди, чья дофаминовая система постоянно требует ощущений, должны действовать осмотрительно в окружении, наполненном удовольствиями. Их дофаминовые рецепторы скудны, так что, даже когда о них разбивается волна дофаминовых ключей, система может не активироваться до нормального уровня. Молекулы дофамина, ключи, поступают в синапсы между клетками головного мозга в достаточном количестве. Там просто слишком мало замков, которые они могут активировать. Поэтому дофаминовая система продолжает бить в колокол, по-настоящему громкий, резкий, болезненный колокол: ЕЩЕ! ЕЩЕ! ЕЩЕ
Это не весело. Тяга, которую испытывают наркоманы, - это не предчувствие радостного опыта, предполагают ученые и не плохая дисциплинированность. Это стремление остановить звук дофаминового колокола, желание положить конец постоянному дискомфорту. Среднестатистический человек с зависимостью от никотина, алкоголя, кофеина, кокаина, мороженого, секса или лотерейных билетов - неважно от чего - не будет чувствовать себя на миллион долларов, когда наконец-то накормит кричащую дофаминовую систему. Он на какое-то время может почувствовать эйфорию и облегчение. Но через короткий промежуток времени к нему вернется ощущение провала и неудачи.
Но, безусловно, есть такие личности, как Мэрилин Кэролл. Она выглядит как школьница. В ее офисе нет мусорной корзины, полной кофейных чашек. И сто фунтов марихуаны в ее шкафу лежат многие годы, и оттуда не пропадет даже самое малое количество.
«В конце концов я позвонила Управлению по борьбе с наркотиками и спросила, что мне с ней делать. Они сказали выкинуть ее в мусорный контейнер. Если же это проблематично, то сжечь ее на стоянке».
Она закатывает глаза. И не удивительно, правовые головоломки, с которыми столкнулась исследователь наркотиков, проводящая эксперименты на животных, выглядят слегка неверо-ятными. Руководство по утилизации наркотиков и полисмен кампуса с его ножовкой, яремной веной и бумажным полотенцем - опыт контактов Кэролл с правоохранительными органами был сумасшедшим. Невероятным. Мизерным.
«Я в конце концов положила ее в мусорный контейнер в пятницу вечером, - сказала она, вздыхая. - Надеюсь, что подарила кому-нибудь хороший уик-энд».
Вопрос о том, разрушает ли употребление наркотиков самодисциплину с течением времени, остается нерешенным. Исследования и крыс, и людей дают лишь подсказки, а не точные ответы. Вызывает беспокойство тот факт, что многие исследования обнаружили - животные становятся даже еще более импульсивными, если регулярно принимают кокаин. Хотя другие исследования, связанные с применением иных наркотиков, выявили, что личность возвращается к своему исходному уровню импульсивности после периода жизни без наркотиков. Истина в этих данных так смутно видна, что пока никто из ученых не готов утверждать, что нашел точные ответы на вопросы.
А вот, вероятно, и хорошая новость. Если бы кокаин и другие наркотики навсегда разрушали бы самодисциплину как фактор личности, то исследования не были бы такими спорными. Результаты бы отразились в виде больших чисел, говорящих нам: наркотики уничтожают ваш самоконтроль навсегда! Тот факт, что числа такие нечеткие, предполагает, что эффект может быть временным.
Ну, а сейчас прочитайте про сочувствие и сострадание у животных.
